Неточные совпадения
Левин поцеловал с осторожностью ее улыбавшиеся губы, подал ей руку и, ощущая
новую странную близость, пошел из
церкви. Он не верил, не мог верить, что это была правда. Только когда встречались их удивленные и робкие взгляды, он верил этому, потому что чувствовал, что они уже были одно.
Незаметно получив рукою в плисовом обшлаге трехрублевую бумажку, дьякон сказал, что он запишет, и, бойко звуча
новыми сапогами по плитам пустой
церкви, прошел в алтарь.
— Ну что ж? в воскресенье ты пойдешь в
церковь без
новой ленты.
Петр Петрович был изумлен этой совершенно
новой должностью. Ему, все-таки дворянину некогда древнего рода, отправиться с книгой в руках просить на
церковь, притом трястись на телеге! А между тем вывернуться и уклониться нельзя: дело богоугодное.
Церковь совсем
нового стиля, чисто итальянского, без всякой примеси готического и мавританского.
Мы прошли мимо моста, у которого пристали; за ним видна большая
церковь; впереди, по
новой улице, опять ряды лавок, гораздо хуже, чем в той, где мы были.
— Ну, нет. Тут странно только то, что мы так мало знаем учение нашей
церкви, что принимаем за какое-то
новое откровение наши же основные догматы, — сказал Селенин, как бы торопясь высказать бывшему приятелю свои
новые для него взгляды.
Но когда стабилизировалась и укрепилась
новая власть кесаря,
церковь вдруг замечала, что это и есть та власть, которая также от Бога, и санкционировала ее.
Я пошел в направлении леска, повернул направо, забирал, все забирал, как мне советовал старик, и добрался наконец до большого села с каменной
церковью в
новом вкусе, то есть с колоннами, и обширным господским домом, тоже с колоннами.
В девять часов утра заблаговестили к обедне, и все потянулось к
новой каменной
церкви, построенной Кирилом Петровичем и ежегодно украшаемой его приношениями.
Он печально указывал, к чему привели усилия целого века: образование дало только
новые средства угнетения,
церковь сделалась одною тенью, под которой покоится полиция; народ все выносит, все терпит, правительство все давит и гнетет.
Он говорил колодникам в пересыльном остроге на Воробьевых горах: «Гражданский закон вас осудил и гонит, а
церковь гонится за вами, хочет сказать еще слово, еще помолиться об вас и благословить на путь». Потом, утешая их, он прибавлял, что «они, наказанные, покончили с своим прошедшим, что им предстоит
новая жизнь, в то время как между другими (вероятно, других, кроме чиновников, не было налицо) есть ещё большие преступники», и он ставил в пример разбойника, распятого вместе с Христом.
В других — борьбу официальной
церкви с квакерами и отъезд Уильяма Пена в Америку, в
Новый Свет.
Митрополит смиренно покорился и разослал
новое слово по всем
церквам, в котором пояснял, что напрасно стали бы искать какое-нибудь приложение в тексте первой проповеди к благочестивейшему императору, что Давид — это мы сами, погрязнувшие в грехах.
Мы видели в их учении
новый елей, помазывающий царя,
новую цепь, налагаемую на мысль,
новое подчинение совести раболепной византийской
церкви.
Он всюду бросался; постучался даже в католическую
церковь, но живая душа его отпрянула от мрачного полусвета, от сырого, могильного, тюремного запаха ее безотрадных склепов. Оставив старый католицизм иезуитов и
новый — Бюше, он принялся было за философию; ее холодные, неприветные сени отстращали его, и он на несколько лет остановился на фурьеризме.
Сатир уже три раза был в бегах. Походит года два-три, насбирает денег на церковное строение и воротится. Он и балахон себе сшил такой, чтоб на сборщика походить, и книжку с воззванием к христолюбивым жертвователям завел, а пелену на книжку тетеньки-сестрицы ему сшили. А так как в нашей
церкви колокол был мал и плох, то доставляемый им сбор присовокуплялся к общей сумме пожертвований на покупку
нового колокола.
Ей нравилась оживленная улица села, с постоянно открытыми лавками, в которых, по ее выражению, только птичьего молока нельзя было достать, и с еженедельным торгом, на который съезжались толпы народа из соседних деревень; нравилась заболотская пятиглавая
церковь с пятисотпудовым колоколом; нравилась
новая кипучая деятельность, которую представляло оброчное имение.
Не будучи в состоянии угомонить этот тайный голос, она бесцельно бродила по опустелым комнатам, вглядывалась в
церковь, под сенью которой раскинулось сельское кладбище, и припоминала. Старик муж в могиле, дети разбрелись во все стороны, старые слуги вымерли, к
новым она примениться не может… не пора ли и ей очистить место для других?
Пробывши в безвестной отлучке три года, он воротился домой. Предсказание отца сбылось: беглец принес в пользу
церкви около трехсот рублей. Это всех обрадовало и даже отчасти примирило с ним матушку. Все равно не минешь
новый колокол покупать, и, если недостанет церковных денег, придется своих собственных добавлять, так вот Сатиров-то сбор и пригодится…
Через отца Алексея я чувствовал связь с Православной
церковью, которая у меня никогда не порывалась вполне, несмотря на мою острую критику и мое ожидание совершенно
новой эпохи в христианстве.
Старцев почитали не только
новые православные, но также далекие от
церкви теософы и антропософы.
В этой среде я был наиболее «левым» и «модернистом», наиболее представлявшим «
новое религиозное сознание», несмотря на мое искреннее желание приобщиться к тайне Православной
церкви.
Стук земли о крышку гроба, заглушённые рыдания матери, и на ровенском кладбище вырос
новый холмик под стеной скромной деревянной
церкви.
Церковь Нового завета есть лишь символический образ вечной
Церкви.
Церковь не есть Царство Божье,
церковь явилась в истории и действовала в истории, она не означает преображения мира, явления
нового неба и
новой земли.
Остро чувствуется, что для перехода к
новой религиозной жизни необходимо подвести итог тысячелетним взаимоотношениям
церкви и мистики.
Тем и отличается
новая религиозность, нарождающаяся в мире, что
Церковь для нее есть премудрая мировая душа, в которую входит не только вся полнота «духовного», но и вся полнота «светского».
Новая религиозная душа войдет в
Церковь не для отрицания творчества жизни, а для ее освящения; с ней войдет весь пережитой опыт, все подлинные мирские богатства.
Ожидание
нового откровения покоится на христианских пророчествах,
церковью принятых и хранимых.
Вне
Церкви нет откровения, не может быть и
нового, чаемого откровения.
Но всякое объективирование мистики может быть лишь
новым сближением мистики и
Церкви.
Русские богоискатели ищут Вселенской
Церкви и
новых откровений.
Государство и закон есть Ветхий Завет человечества,
церковь и благодать есть
Новый Завет человечества.
Новые деревянные постройки лоснятся и отсвечивают на солнце, белеет
церковь, старой, простой и потому красивой архитектуры.
Сейчас отправляемся в
церковь — уже 21 день
новой могиле.
Кто жил в уездных городах в последнее время, в послеякушкинскую эпоху, когда разнеслись слухи о благодетельной гласности, о новосильцевском обществе пароходства и победах Гарибальди в Италии, тот не станет отвергать, что около этого знаменательного времени и в уездных городах, особенно в великороссийских уездных городах, имеющих не менее одного острога и пяти
церквей, произошел весьма замечательный и притом совершенно
новый общественный сепаратизм.
Мать, в свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие в том, что Прасковью Ивановну за богатство все уважают, что даже всякий
новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их в глаза; что она для своего покоя и удовольствия не входит ни в какие хозяйственные дела, ни в свои, ни в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни из
церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к себе в дом не пускает, кроме попа с крестом, и то в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать, как их поют, читать книжки или играть в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту, не любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать из города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать не хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу не бросят без куска хлеба и что лучше век оставаться в девках, чем навязать себе на шею мужа, который из денег женился бы на ней, на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
Когда я лег спать в мою кроватку, когда задернули занавески моего полога, когда все затихло вокруг, воображение представило мне поразительную картину; мертвую императрицу, огромного роста, лежащую под черным балдахином, в черной
церкви (я наслушался толков об этом), и подле нее, на коленях,
нового императора, тоже какого-то великана, который плакал, а за ним громко рыдал весь народ, собравшийся такою толпою, что край ее мог достать от Уфы до Зубовки, то есть за десять верст.
Рождество Христово было у ней храмовой праздник в ее
новой, самой ею выстроенной
церкви, и она праздновала этот день со всевозможною деревенскою пышностью.
По улице во весь дух проскакал губернаторский ординарец-казак и остановился у
церкви; всем встречающимся по дороге верховой кричал: «Ступайте назад в
церковь присягать
новому императору!» Народ, шедший врассыпную, приостановился, собрался в кучки, пошел назад и, беспрестанно усиливаясь встречными людьми, уже густою толпою воротился в
церковь.
Она выстроила
новую каменную большую
церковь, потому что прежняя слишком напоминала своего строителя, покойного ее мужа, о котором она старалась забыть и о котором никогда не упоминала.
Две каменные
церкви с зелеными куполами, одна поменьше, а другая большая, еще
новая и неосвященная, красные крыши господского огромного дома, флигелей и всех надворных строений с какими-то колоколенками — бросились мне в глаза и удивили меня.
Приходская
церковь Крестовниковых была небогатая: служба в ней происходила в низеньком, зимнем приделе, иконостас которого скорее походил на какую-то дощаную перегородку; колонны, его украшающие, были тоненькие; резьбы на нем совсем почти не было; живопись икон —
нового и очень дурного вкуса; священник — толстый и высокий, но ризы носил коротенькие и узкие; дьякон — хотя и с басом, но чрезвычайно необработанным, — словом, ничего не было, что бы могло подействовать на воображение, кроме разве хора певчих, мальчиков из ближайшего сиротского училища, между которыми были недурные тенора и превосходные дисканты.
Потом на место прежнего esprit fort поступил
новый начальник, который не только усердно посещал подведомственную ему домовую
церковь, но даже любил петь на клиросе.
В дворцовой
церкви собралось всё генеральство.
Новый, необыкновенный проповедник был событием.
Священник села и попадья приняли Мисаила с большим почетом и на другой день его приезда собрали народ в
церкви. Мисаил в
новой шелковой рясе, с крестом наперсным и расчесанными волосами, вошел на амвон, рядом с ним стал священник, поодаль дьячки, певчие, а у боковых дверей полицейские. Пришли и сектанты — в засаленных, корявых полушубках.
Даже старушонки-приказничихи переговорили в
церквах у заутрени с такими же старушонками о батюшке
новом вице-губернаторе, а которые помоложе — трезвонили о нем на рынке.
И если доселе всякий человек, как образ первого греховного Адама, искал плотского, на слепой похоти основанного союза с своею отделенною натурою, то есть с женою, так ныне, после того как
новый Адам восстановил духовный союз с
новою Евою, сиречь
церковью, каждый отдельный человек, сделавшись образом этого небесного Адама, должен и в натуральном союзе с женою иметь основанием чистую духовную любовь, которая есть в союзе Христа с
церковью; тогда и в плотском жительстве не только сохранится небесный свет, но и сама плоть одухотворится, как одухотворилось тело Христово.
Внутри город был довольно грязен: в нем всего только одна
церковь высилась и белелась, да белелись еще, пожалуй, каменные присутственные места; лавки же были хоть и
новые, но деревянные, и для приезжающих в городе не имелось никаких удобств, кроме единственного постоялого двора с небольшим числом комнаток вроде номеров и с огромным крытым двором для лошадей.